Из славяно-кавказского боевого содружества:
Конно-иррегулярная сотня Кубанской области в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. — о воинской службе западных адыгов в период войны в указанной части:
В 1877 г. началась очередная Русско-турецкая война 1877-1878 гг. Помимо полков регулярной Российской армии в войне принимали участие и воинские формирования укомплектованные адыгами Российского Северо-Западного Кавказа. Хотелось бы коснуться истории формирования и участия в этой войне одного из таких подразделений, Конно-иррегулярной сотни Кубанской области. Это быть может не самый яркий эпизод участия кавказцев в войне, но один из самых малоисследованных. В историографии ему практически не уделялось внимания.
Предвидя новую войну с Турцией, Российское правительство осенью 1876 г. приступило к формированию иррегулярных воинских частей из горцев Северного Кавказа, чтобы потом направить их на Кавказский театр войны. Командование решило использовать природные качества адыгов, с чьим воинским искусством оно было знакомо по опыту Кавказской войны XIX в. Была создана правительственная комиссия по изучению использования в будущей войне возможностей народов Северного Кавказа. Результаты работы комиссии были обнадеживающими, она констатировала: «Способность горцев к аванпостной службе и действиям малой войны, знание и привычка к горной местности».
Члены комиссии отмечали также универсальные качества горцев- бойцов, их «удар кинжалом верен и редко не смертелен, стрельба ночью навскидку, на звук, на огонек показывает также явное превосходство горцев в этом деле над обученными казаками, особенно над солдатами». Учитывая эти качества горцев, русское командование предполагало использовать иррегулярные горские части для проведения разведывательных действий, а также для несения сторожевой службы на Черноморском побережье Кавказа. Кроме того, всадник-горец от природы был воином «на все руки»: он отважно сражался и на коне, и спешившись, был бесстрашен и в атаке, и в одиночной схватке, умел скрываться на пересеченной местности. В приказе №100 по Кубанскому казачьему войску от 19 апреля 1877 г. изданным атаманом Н.Н.
Кармалиным говорилось:
«Его Императорское Высочество Главнокомандующий Кавказскою Армиею, по представлению моему, изволил разрешить: для службы в Кубанской области, из жителей этой области, преимущественно Гривенско-Черкеской станицы и Суворовского посёлка, сформировать конно-иррегулярную сотню, по утверждённому ГОСУДАРЕМ Великим Князем 14 ноября 1876 года временному нормальному штату конно-иррегулярной сотни милиции, в копии при сём прилагаемому. Означенная сотня, сформированная по предварительному распоряжению моему, прибывает на указанный для нея сборный пункт двадцатого числа сего Апреля и с этого дня считается состоящею на действительной службе, с присвоением ей наименования «Конно-иррегулярной сотни Кубанской области» и с прикомандированием к 2-му Полтавскому конному полку Кубанского казачьего войска, Командиру которого она подчиняется во всех отношениях».
Формированию сотни предшествовало выражение патриотических чувств адыгами-казаками в связи с начинавшейся войной и формированием иррегулярных воинских частей. Так в начале апреля 1877 г. атаман Гривенско-Черкесской станицы Атапу Бжассо сказал на станичном сходе на адыгском языке следующую речь, переведённую и опубликованную в газете «Кубанские областные ведомости: «Спрашиваю вас? — чем мы можем быть более полезны нашему отечеству и Государю, под покровительством державного Отца которого и Его Самого — мы живём более 80 лет! – Сказать бы деньгами? – мы не в состоянии!.. Сказать бы умом нашим? – мы не учёны!.. Остаётся одно: общими вашими силами — и, как я уже сказал, по примеру отцов и дедов наших идти с оружием в руках на врагов наших и нашего отечества. В заключении всего – прошу вас подумать об этом хорошенько и я уверен, что между вами ещё найдутся охотники, которые пусть и придут ко мне для записи желающих. Ещё раз прошу подумать о сказанном, а так же и о том, что начальство всегда ставило Гривенцев примером и имело к ним более доверия чем к прочим горцам; а потому нам надо постараться не лишится этого доверия, а ещё более приобрести и усилить его». После этой речи атамана адыга, как отмечал корреспондент: «Из числа 95 дворов Гривенской станицы — тотчас же явилось ещё 54 человека желающих, кроме первоначально явившихся 33 человек, а всего 87 человек; из которых, по старости и преклонности лет — исключено 19 человек, сетующих на свои старые годы».
Кроме адыгов вышеупомянутых станиц Суворово-Черкесской и Гривенско-Черкесской в состав сотни вошли и адыги Екатеринодарского уезда. 17 апреля 1877 г. в Екатеринодаре был проведен молебен и небольшой парад. В нем приняла участие полусотня шапсугов Екатеринодарского уезда вошедшая позднее в состав Конно-иррегулярной сотни. Как писала газета «Кубанские областные ведомости», полусотня обратила на себя внимание своим прекрасным видом, стройностью и порядком: «По окончании молебствия происходил церковный парад, в котором, в первый раз, участвовала полусотня формируемой из Черкес нашей области — Шапсугского племени, милиции; прошедшая в общем церемониальном марше настолько хорошо, что, по нашему мнению, мало уступала находившимся в строю сотням Кавказского конного полка, хотя недавно сформированного из казаков льготного комплекта, но, тем не менее, обратившим на себя внимание прекрасным видом, стройностью и порядком». В данном отрывке речь скорее всего о полусотне Анапской сотни милиции, формировавшейся для службы в Анапе из адыгов шапсугов Екатеринодарского уезда в этот же период. Но часть всадников судя по всему вошла в состав Конно-иррегулярной сотни.
Всего адыги Екатеринодарского уезда дали в сотню 31 человека.
Станицы Гривенско-Черкесская и Суворово-Черкесская дали сотне 94 всадника и офицера, в числе которых поручик Товшук Улагай, лекарь Чечь Деды.
В состав Конно-иррегулярной сотни по штатному расписанию входило следующее число чинов: три офицера, два юнкера, четыре урядника, один трубач, один писарь и азиатский лекарь и 120 нижних чинов. Всего 130 человек. Сотня формировалась по заранее утверждённым штатам Терско-Горского конно-иррегулярного полка и 2-го Дагестанского конно-иррегулярного полка. Офицеры сотни получали фуражные деньги наравне с офицерами лёгкой кавалерии, жалование же для офицеров и всадников было такое же как и у казаков и никак не ущемляло их в сравнению другими подразделениями армии. Так, например, юнкера получали в военное время по 240 р., урядники по 210 р., а рядовые всадники по 120 р. в год. На все финансовые затраты были даны деньги из Крымского расходного отделения по расчёту на четыре месяца со дня сбора сотни 9,531 р., в том числе: на провиант 1051 р., приварочным 623 р. и на покупку фуража 7852 р.
Командиром сотни был назначен войсковой старшина Кубанского казачьего войска Посполитаки, а младшими офицерами штабс-ротмистр Караулин Абадзе и поручик, атаман станицы Суворово-Черкесской Товшук Улагай. «Азиатским» лекарем был назначен Чечь Деды из станицы Гривенско-Черкесской. Для исполнения религиозных нужд всадников сотне был предан мулла П. Хатувуз просходивший их натухайцев и живший в станице Суворово-Черкесской. Уже после окончания войны станичное общество так резюмировало его пребывание в сотне: «В последнюю войну с Турцией, он был при сформировании к сотне милиционеров муллой и исполнял обязанности свои исправно и постоянно находился в рядах со всадниками и наравне с ними исполнял службу, одушевлял их и поддерживал в них военный дух».
Особенностью данного подразделения в отличие от Кубано-Горского конно-иррегулярного полка, который формировался в это же время и воевал на Малоазиатском фронте войны, было то, что сотня комплектовалась в большинстве своём из адыгов издавна живших в двух населённых пунктах на Правобережье Кубани, станиц Гривено-Черкесской и Суворово-Черкесской. Тогда как Кубано-Горский конно-иррегулярный полк, в большинстве своём формировался из адыгов, живших в аулах на левобережье Кубани. В военном отношении Конно-иррегулярная сотня подчинялась командиру 2-го Полтавского полка подполковнику Нолькену. Сотня несла охрану побережья Таманского полуострова и входила вместе со 2-м Полтавским полком в состав войск Темрюкского военного отдела Кубани. Стоянкой сотни была станица Таманская. Интересно, что сотня не была причислена ни к одному горскому подразделению того времени, а несла службу в составе одного отряда вместе с кубанскими казаками. Из тех архивных данных, что имеются, можно заключить, что адыги, служившие в этом подразделении и происходившие из вышеупомянутых станиц, к тому времени органически вписались в структуру самого Кубанского казачьего войска. Наличие такого подразделения говорит нам и о формировании особого элемента в Кубанском казачьем войске, а именно адыгов как казаков.
Всадники сотни помимо боевой подготовки занимались и строевыми занятиями, изучением уставов службы тогдашней Российской армии. Командир 2-го Полтавского полка писал в приказе командиру Конно-иррегулярной сотни от 19 августа 1877 г.: «Начальник войск расположенных в Темрюкском военном отделе уведомил меня о том, что командующий войсками Кубанской Области генерал-лейтенант Кармалин предписал ему в числе других частей произвести инспекторский смотр вверенному мне полку и прикомандированной Конно-иррегулярной сотни, посему предлагаю Вашему благородию повторить теперь же всё пройденное Вами в строевом отношении с нижними чинами вверенной Вам сотни, так как инспектор будет обращать внимание на степень усвоения чинами знаний пройденных с ними».
Сотня несла службу охраняя Черноморское побережье Таманского полуострова и прибрежных районов Черномории от возможной высадки турецкого десанта. Турки господствуя на море, могли в любой момент высадить десант в любом пункте побережья. Так, в приказе от 1 октября 1877 г. командир 2-го Полтавского полка писал в приказе командиру Конно-иррегулярной сотни: «Предлагаю Вашему благородию высылать от вверенной Вам сотни ежедневно утром и вечером разъезды, из которых один должен доезжать до Тузлы а другой до Нефтяной горы с соблюдением правил предписанных уставом аванпостной службы». В случае турецкой высадки всадники адыги могли вести боевые действия как в степи, так и в горах, как отмечалось уже выше. На август 1877 г. в сотне были на лицо обер-офицеров: 3, урядников 6, трубач 1, всадников 118, азиатский лекарь 1, сотенный писарь 1. Лошадей: офицерских 6, коней нижних чинов 126, вьючных коней 13. Отдельные всадники сотни оказались в знаменитом Марухском отряде генерала П.Д. Бабыча. Они совершили переход от станицы Кардоникской до Сухума через Марухский перевал и участвовали в штурме этого города. За отличия Георгиевскими крестами были награждены Джамбот Могукоров, Магомет Гатлук и Огурли Капсергенов, абазин, проживавший в ауле Козет.
В декабре 1877 г. в связи с наступлением холодов Конно-иррегулярная сотня Кубанской области была расформирована.
Так командир сотни войсковой старшина Посполитаки писал в донесении командиру 3-й сотни 2-го Полтавского полка в приказе от 11 декабря: «Вследствие предписания Начальника Кубанской Области вверенная мне сотня на зимний период распускается в дома, а потому прошу Ваше Благородие на смену чинам вверенной мне сотни назначить караулы на Бугазский и Нефтяной кордоны с завтрашнего 12 числа».
В заключении стоит сказать что в годы Русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. горцы Северного Кавказа поднялись на защиту своей общей Родины, которой для них была Россия. В воинских горских формированиях, сформированных из горцев Кубанской области, в годы войны сражалось 2545 человек. По словам командира Кубано-горского полка полковника А.Г. Пентюхова это были люди, «понявшие своё положение впредь подданных России, вполне преданных правительству и готовых доказать России на деле свои чувства». Конно-иррегулярная сотня Кубанской области показывает нам один из многих примеров служения как адыгов Северо-Западного Кавказа, так и в целом горцев всего российского Кавказа России на военном поприще. Адыги-казаки и адыги Екатеринодарского уезда откликнулись на призыв защиты общей Родины от турок, которые стремились использовать конфликт на Балканах в 1877-1878 гг. в том числе и для разжигания новой вражды между народами на Кавказе в своих геополитических интересах.
© Copyright: Егор Брацун, 2018
